dikayasobaka

Умер человек. Его пес рядом лег и тоже умер.
И вот душа человека стоит перед вратами с надписью "Рай" и рядом душа собаки.
На вратах надпись: "с собаками вход воспрещен!". Не вошел человек в эти врата, прошел мимо.
Идут они по дороге, вторые врата, на которых ничего не написано, только рядом старец сидит.
— Простите, уважаемый...
— Петр я.
— А что за этими воротами?
— Рай.
— А с собакой можно?
— Конечно!
— А там, раньше, что за врата?
— В Ад. До Рая доходят только те, кто не бросают друзей.

via velo-de-isis@lj

И всегда у него находилось два, три, а то и четыре партнера и они шли к нам. Мы, я и Кострома, всегда встречали их стоя. Ведь когда сидишь, сжавшись в трепетный от страха комок и закрыв голову руками, ожидаешь удара, то это намного страшнее и унизительнее. Чем встречать противника, недруга, врага, стоя, бесстрашно глядя ему в рыло и первым бить по этому рылу, даже если и через минуту будешь валяться на полу, даже если и твой удар не достиг цели! Даже если тело будет ломить, как будто по нему проехал трактор. Даже если лицо будет так гореть и саднить, как будто с него сорвали кожу...

Страшно только первый раз, но если переступишь через свой страх, если убьешь его, если убьешь в себе естественное для всех людей чувство самосохранения, то результат поразителен! Так рождаются смертники-камикадзе, смертники - приковываные к пулемету, герои, бросающиеся под танки и закрывающие своим телом амбразуры... Главное, плюнуть на собственную жизнь, раздавить страх и вот... вскипает кровь, раздуваются грудь и ноздри, кулаки сжимаются так, что ногти вонзаются в ладони!

Вставай, Кострома, покажем этим блядям, как бьются настоящие босяки, настоящие люди! Видишь, в их глазах, нет, не страх, а смятение, не может нормальный человек три-четыре-пять и более раз биться с более сильным и многочисленным противником.... А значит, мы с тобою психи, Кострома, придурки и пусть по очереди они спят, караулят свои поганые жизни! И пусть боятся всего, даже сесть за стол спиною к нам! Идем, Кострома, идем!..

Я успеваю ударить один раз, очень и очень редко два, и не всегда мой удар достигает цели. Это не главное, здесь, в этой битве! Это не драка, а поединок. Наш сильный дух и неизмеримая ненависть и злоба к этим блядям против их беспредела и страха от грядущего возмездия! Держи тварь, в рыло! А сегодня достал!.. А, а, а... Валяюсь на полу, рядом Кострома, пинают куда попадя, боли почти не чувствуется, только злоба, окрик Шила:

- Кончай, хватит с них, ну, брось, Орел, хватит! На следующий раз оставим, - объясняет свое заступничество Шило, а мы, тяжело поднимаясь, бредем смывать боевую раскраску и зализывать свои раны.

Ау, Кострома, если ты читаешь эти строки, если тебя не убили дубаки или беспредельщики в тюрьмах, не заморили голодом и холодом по ШИЗО и ПКТ кумовья, если не зарезали тебя по беспределу, если не помер ты от туберкулеза, желтухи, дизентерии (так распространенные в советских тюрьмах), то ты должен помнить: как шли мы на битву, как гладиаторы, как герои эпоса, как богатыри былинные, как пираты... Только очень много "если".

Мы шли драться за свободу дышать, за свободу ходить свободно хотя бы в малом пространстве камеры, за свободу быть свободным! Восторг и злоба переполняли нас, мои клеша развеваются, я чувствовал себя вольным пиратом, ты не отставал от меня, я от тебя! Ты помнишь, Кострома?!

Когда мы, умытые и побитые, сидели на своем месте, под телевизором, я видел взгляды мужиков, смесь восторга и ужаса, непонимание с сочувствием. Я уверен, уйдя в другие хаты, на зоны, в мелких подробностях, приукрашивая и привирая, рассказывали они о наших битвах, о наших боях. Так рождаются легенды о могучих богатырях в устном творчестве диких народов, не имеющих письменности. О великих воинах, стойко вынесших все невзгоды и победивших! Так рождаются легенды!

Владмир Борода (vladimir_boroda) "Зазаборный Роман. (Записки пассажира.)"

Часть 1
Часть 2
Часть 3

Конечно, ни о чем не жалею. Хотя кое-что можно было сделать иначе, но это - детали. В целом просто не вижу, как в сложившейся ситуации можно было поступить по-другому. Есть такое выражение: «Делай, что должен и будь, что будет!» Я постарался сделать то, что должен. А цена, которую плачу за то, чтобы выявить целую банду коррупционеров, по-моему, совсем небольшая. Иначе всю вывести на чистую воду эту группировку было невозможно. Конечно, можно было бороться с ними их же методами. Но любое беззаконие порождает новые преступления, и этот порочный круг не разорвать.

Речь идет не о том, кто «круче», я или мои оппоненты, а о том, что ради будущего наших детей должны измениться не только работа правоохранительных органов, но и вообще отношение людей друг к другу. Я сам - не святой. И все мы в той или иной степени нравственно больны. Вопрос в том, чтобы это осознать и пожелать излечиться.

Дмитрий Барановский, отвечая на вопросы из Лефортовской тюрьмы

Поразительно правильно мужик говорит - и, похоже, искренне. А, следовательно, и мыслит и чувствует правильно, что тем более ценно.

Кстати, о свободе слова. Британскому историку дали три года за отрицание холокоста Я резко негативно отношусь к ревизионизму - хотя не уверен, что за него надо сажать. Гораздо лучше отвечать по существу. Но факт тот, что бури возмущения со стороны европейских борцов за свободу слова я отнюдь не наблюдаю. Глюксманн, ау!

sergeyhudiev, здесь

По сути дела, со всем согласен, кроме того, что я лично однозначно уверен в том, что за ревизионизм, равно как за любое иное высказывание личных взглядов, преследовать уголовно ни в коем случае не следует. Подобные преследования - та же самая политкорректная цензура в жесткой форме.

Тома родилась зимой 2001 года. Когда ей было 6 месяцев тогдашний сожитель её матери (может он и был отцом Тамары) избил девочку. У Томы - черепно-мозговая травма. Изверга посадили, а мамашу (ничего не соображающую от пьянства, нигде не работающую, без средств к существованию)прав не лишили... Тома попала сперва в Филатовскую больницу в травматологию, затем перевели в больницу города Химки - долечивать, а потом её - ВЕРНУЛИ ДОМОЙ (квартира - притон бомжовый).В шестимесячном возрасте, судя по больничной карте, никаких отклонений в развитии не было: сидела, улыбалась, агукала, вес, рост по возрастной норме.
В следующий раз попала в больницу (мамаша принесла) летом 2003 года. Чуть больше 2,5 лет. Уже была дистрофия (гипотрофия 3 степени), не ходила, не сидела, не говорила. Подлечили, больница настаивала на лишении мамаши родительских прав, но приходили потом милиционеры, сказали, что с матерью проведена работа, она перестанет пить и будет заботится о ребенке, короче, отдали обратно в бомжатник. (Мать, по словам врачей, примерно в том же состоянии, что и Тамара: крайнее истощение, следы побоев, практически ничего не соображает)

Отсюда

Подобные истории вызывают у меня какую-то смесь примитивной ярости и страха, желание просто крушить всех и вся, кто в таком виноват, желание долго и со внушением пиздить кованными сапогами братьев по разуму. Что, конечно, не есть конструктивный подход.

Вообще, интересно, как все же с таким бороться. Стерилизацией? Тут много аспектов, конечно, хотя, по-моему, такой вариант стоит продумать. По крайней мере, как добровольную меру - меру, предлагаемую людям, уже доказавшими свою полную несостоятельность в качестве родителей.

И уголовно наказывать их, конечно, тоже надо - но они же в какой-то момент из тюрьмы выйдут, и потом снова, возможно, начнут размножаться...

Весело это все, короче, просто пиздец как весело...

У verba о некоторых этических аспектах проблемы абортов.