О рабстве в Эфиопии

Итак, Фуга. Это люди, проживающие преимущественно среди людей племени Гураге, известных торговцев. Столетиями Фуга считались и считаются самым низшим классом людей, самой низшей кастой. Их покупали и продавали, и продолжают это делать и сейчас. Они никогда не имели право на владение землей, а потому среди них нет фермеров. Они занимаются плетением корзин и мебели из бамбука, изготовлением горшков и плотничеством. Но только недавно им разрешили продавать это торговцам на рынках и получать прибыль, до этого они могли только продавать свой товар хозяевам по ничтожной цене, а уж те решали, что ним делать.

Фуга живут отдельно от остальных. Они приходят на работу, делают свое дело -обычно это грязные работы, а потом уходя в свои хижины. Их все презирают. Им не разрешается прикасаться к еде других народов. Им не разрешается играть с детьми других, так как считается, что в них черная сила и они настолько грязны, что их прикасание может принести болезни. Они едят падаль, и если у других умирает животное, это мясо отдают Фуга. Свежее мясо им не продают. И если кто-то зайдет к ним в дом, то этого человека тоже начинают презирать и считать грязным. Фуга могут создавать семьи только с Фуга. Иногда они сбегают и селятся в Аддисе, начинают бизнес, создают семьи, но если кто-то узнает, что этот человек - Фуга, на этом все заканчивается. Бизнес уничтожают, семьи распадаются, человек вновь становится изгоем.

kwilla, здесь

Вообще занятно, насколько старые, традиционные, "доцивилизационные" общества похожи на некоторые суб-социумы нынешнего якобы цивилизованного мира - на тюремный суб-социум, к примеру.

06.12.2009 Снег на ветках

06.12.2009 Ваза

06.12.2009 Вчера шел снег...

Иван Петрович и пидарас

В конце весны, у театральной кассы,
шипя себе под нос "Шумел камыш",
Иван Петрович встретил пидараса,
ну, этим никого не удивишь.

Парнишка был в очках, кудрявый, рыжий,
он покраснел и замурлыкал вдруг:
"Хотел бы познакомиться поближе,
я с вами, неизвестный милый друг.

В благоприятном для судьбы раскладе
мы б для начала выпили слегка...", -
и он Иван Петровича погладил
по задней нижней части пиджака.

Но с кем не сваришь каши - с тем не сваришь:
Иван Петрович пьянства в этот раз
решил избегнуть и спросил: "Товарищ,
скажите честно, шо вы - пидарас?"

"Ах, гомофобы, всюду гомофобы! -
парнишка завизжал, как строй свиней
при виде мясника с ножом, - нет чтобы
нас называть изящным словом "гей",

нет, чтобы спорить о литературе,
о живописи, о театре - вновь
дискурс небесной оптики в культуре
сведут на однополую любовь.

Что остаётся нам? Ютиться между
летящих в нас плевков, яиц, камней
и пестовать бесстыдную надежду..."
"Ты хошь поговорить? Пошли ко мне", -

сказал Иван Петрович. Н.Е. Красов,
так звали парня, по пути в пылу
про равные права для пидарасов
ораторствовал. "Тапочки в углу, -

Иван Петрович подтолкнул парнишку, -
Рахиль, смотри-ка, хто у нас в гостях,
ты помнишь, мы про них читали в книжках
и пару раз смотрели в новостях", -

и с присказкой, чья неясна природа,
"Не всё то хер, шо в темноте блестит"
отвёл его в подвал, где уж полгода
томились мазохист и трансвестит.

Кр. Опоткин, "Иван Петрович"

* * *

Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.

Ион Деген, "Мемориальная доска"