Dec. 30th, 2009
Над страной нависли тучи хмуро,
Обложили, блядь, со всех сторон,
Год от года уровень культуры
Падает как штопанный гондон.
Не затем надул его Саврасов,
Чтоб проткнул Авдей Тер-Оганьян,
Мало их Никита, пидарасов,
По Манежу, чувствую, гонял.
Эй, земели, вы, в натуре, чё вы,
Так ведь доебёмся до мышей!
Вместо Лихачева – Пугачева,
Вместо Рубинштейна – Рубинштейн.
Вы проблему эту породили,
Михаил Ефимович Швыдкой,
Вашей, извините, парадигме
Мы хуйней обязаны такой.
Не вернуть нам прежнюю готовность
К отраженью пошлости атак.
Над родимым краем пиздуховность
Все висит, не ёбнется никак.
Игорь Иртеньев
Обложили, блядь, со всех сторон,
Год от года уровень культуры
Падает как штопанный гондон.
Не затем надул его Саврасов,
Чтоб проткнул Авдей Тер-Оганьян,
Мало их Никита, пидарасов,
По Манежу, чувствую, гонял.
Эй, земели, вы, в натуре, чё вы,
Так ведь доебёмся до мышей!
Вместо Лихачева – Пугачева,
Вместо Рубинштейна – Рубинштейн.
Вы проблему эту породили,
Михаил Ефимович Швыдкой,
Вашей, извините, парадигме
Мы хуйней обязаны такой.
Не вернуть нам прежнюю готовность
К отраженью пошлости атак.
Над родимым краем пиздуховность
Все висит, не ёбнется никак.
Игорь Иртеньев
Помню что сделал шагов 5-6 не больше, как в спину что-то ударило не по детски, с такой силой, что я упал ничком. Телефон, который я держал в руке, улетел на несколько метров вперед. Ничего не понимая и думая что это чья-то шутка я приподнялся на руках и повернул голову вправо и почти тут же уперся взглядом в большое грязное колесо кальмара, которое наехало на мою ногу по всей ее длине и остановилось. Рядом метрах в полутора стоял мой кроссовок, из которого торчала кость правой голени с рваными краями, обильно залитая кровью и ошметками костного мозга. Из-под меня плавно растекалась вязкая кровавая лужа. В воздухе повис запах, который я не забуду наверно никогда, запах который бывает только в мясницких лавках, да и на скотобойнях, пожалуй. Инстинктивно я дернул ногу, раз, второй на третий мне это удалось, штанина тонкого спортивного костюма распалась, и я выдернул кость ноги, полностью оголенную, почти по самый пах, с оторванной стопой и кровью, которая хлестала из разорванной аорты.
Сказать что я охуел, это, значит, не сказать ничего, все виденное представлялось страшным сном, но, увы, это была жуткая явь. Боль, боли не было, т.е. вообще, ощущения были тупыми, все тело ватное. Буквально за пару минут я весь побелел. Жизнь вместе с вытекающей кровью уходила из меня. Как выяснилось позже, из пяти литров крови я потерял 3,5. Это был почти пиздец.
Отсюда
Продолжение
Весь журнал вообще заслуживает внимания.