dikayasobaka (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
dikayasobaka) wrote2004-12-01 05:41 pm
dikayasobaka) wrote2004-12-01 05:41 pm
Entry tags:
Осенний Бред
Это небольшая подборка стихов, многие из которых уже были здесь опубликованы. Основная цель содания подборки- возможность одним линком послать читателя куда надо.
Представлено в хронологическом порядке.
Подражание Омару Хайяму
Меня послушай, друг Омар Хайям,
Поэзия сейчас идёт к хуям,
И коль нам Падишах не даст наполнить чаши,
То я за этот мир и медный грош не дам.
(c) 1985
* * *
Подуло ветром дальней стороны,
Кружился снег, и появилось чувство,
Что ни к чему ни бунт, ни безрассудство,
Что все пути пургой занесены.
И всё земное где-то далеко,
Земная власть, насилие, режимы...
Есть только этот свет непостижимый,
И бледно-серый отблеск облаков.
Пусть непонятна наша жизнь, и пусть,
Растает снег, и небо будет мглистым,
И будет путь нелёгким и бугристым,-
Я ощутил спокойствие и грусть.
Подуло ветром дальней сторны,
Оттуда, где зима белее снега,
И лишь часы не прерывали бега,
Отсчитывая время до весны.
(c) 1986
Тост
Прочитано впервые как тост, в компании друга, которого, к сожалению, более с нами нет.
Нальём,- покуда есть чего,
Бальзам забвенья моего,
Успокоения напиток.
И утешенье- в нём одном,
Зальём же горести вином,-
А в жизни их,- всегда избыток.
Не сдохнешь,- так сойдёшь с ума...
Гоненья, недород, чума,
Бред повседневных страхов и забот...
Мой друг, мы выпьем,- в добрый час,
Пускай беда минует нас,
И не затянет в свой круговорот.
Что ж, можно повторить опять,-
Своей судьбы не избежать...
Так наливай полнее чаши!
Мы счастливы, пока пьяны,
Напиток мудрой старины,-
Ты даришь нам надежды наши.
(c) 1986
Погранзастава, 1925
Я стою у вагона. В вагоне- досмотр, бедлам,
Пограничники с руганью шарят по грязным углам,
Как в бреду всё смешалось, и я, жалкий отпрыск дворян
Убегаю, как вор, от любимых лесов и полян,
От любимых своих городов, деревень и полей,
Унося свою Родину в памяти горькой своей.
И вовек мне не хватит отваги вернуться сюда,
Пропадают здесь без толку, без вести и без суда,
Каждый угол в отеческой вотчине кровью пропах...
О, прости меня, Боже,- боюсь умирать в Соловках.
Не ищите алмазов в моём багаже,-
Ни к чему. Я оставил Россию,- взамен ничего не возьму,
Только воспоминания, страстные словно в бреду,-
Вот и всё, с чем отсюда в изгнание это бреду.
Всё, окончен досмотр. Паровоз нагнетает пары.
Промелькнула деревня, застава, сараи, дворы...
Эшелон от заставы спешит всё скорей и скорей,
Мимо страшно похожих, но всё же чужих тополей.
(c) 1987
На те же мотивы (Подражaние Гребенщикову)
В далёком далеке,
У мира под пятой,
Взгляни на небо над собой,
На небо над собой.
На небе,- облака,
Под небом,- провода,
Колючей проволокой вкруг
Подкралася беда.
В чём смысл,- не поймёшь,
И думать,- не посметь,
И гонят толпами под нож,
На каторгу, на смерть.
Есть ненависть и боль,
И тысячи дорог...
Есть этот край, где помереть,
Нам предназначил Бог.
Есть иней и трава,
И в спину- автомат,
Есть жизнь, и смерть, и жажда жить,
Как сотни лет назад.
И слишком мал паёк,
И кончился табак...
Конец, как видно, не далёк,
И не спастись никак.
И стражу не вини
За смерти и за плач,-
Ведь твой палач,- такой же раб,
Хотя он и палач.
И не видать равнин,
На них упала тень,
Смерть стала ближе на один
Сырой тюремный день.
В далёком далеке,
У мира под пятой,
Взгляни на небо над собой,
На небо над собой.
(c) 1988
* * *
Под серым небом наших городов
Нет куполов,- есть только небоскрёбы,
И мы живём, бестрасстно, как амёбы,
Без лишних мыслей, страхов и трудов.
И только боль, пронзительная боль
Иголкой вдруг вонзается под сердце,
И сразу ясно, что не отвертеться,
Покуда есть тревога и любовь.
Под облаками, серыми как дым,
Мы будто забываем понемногу,
Что мы должны быть благодарны Богу,
За счастье жить, за радость быть живым.
(c) 1991
* * *
Инвалид на коляске в метро,
Тусклый взгляд устремлён вдоль платформы,
Я туда же гляжу,- для проформы,
И отчаянье сводит нутро.
Сколько бед в этом мире чумном!
Сколько боли в глазах инвалида!
Сколь бессмыслена злость и обида,
И мечта об уделе ином.
Беспощадна жестокая плеть!
От бессилия руки повисли...
Но кто зрящ,- тот обязан смотреть,
Кто разумен,- обязан осмыслить.
И когда рассыпает щедро
Нам судьба мимолётные грёзы,-
С нами горечь, досада, и слёзы,-
И калека в промозглом метро.
(c) 1998
Авиасалон
Зной неподвижен. А над головой
Под яростным высокогорным солнцем
Косая тень немыслимо несётся
В дремотной тишине сверхзвуковой.
Пройдут секунды,- и турбинный вой
Волною децибел ворвётся в уши,-
И смертный страх мгновенно сдавит душу,-
О, как я счастлив, что еще живой!
Какое чудо, что еще не смята
Живая плоть техническою мощью,
И что на плёнку памяти отснята
Сухая степь с холмами вдалеке.
Покуда смерть плывёт над головою,
Что может быть суровее и проще,-
Ракеты, бомбы, силуэт с косою
И перст судьбы на спусковом крючке.
Но мы не верим в тягостную жуть,
Пилот не станет нажимать гашетки,
И мы придём домой, на мягкие кушетки,
Чтоб в тишине от грома отдохнуть.
Какой был день! Незабываем зной,
Моторов гром, тона и полутоны,
И блеск металла, и простор бетона,
И ощущенье радости земной.
(c) 1999
Подражание Гребенщикову
В городе свет. Бетон сохраняет сталь.
Если смотреть вверх, то забываешь боль.
Там, где горит звезда, выжигая асфальт и толь,
Сверхзвуковой самолёт уплывает в даль.
Тишина, рождённая в шуме, чиста как мираж,
Мысль рождена для странствия длиной в миллионы лет,
Я поклоняюсь тем, кто не боится знать,
Я вижу небо вселенной,
Но лучше всего я вижу то, чего нет.
Странник дойдёт до дома, когда дом устанет ждать,
Вселенная, словно атом, немыслима и пуста.
Нас сдавило пространство. Мы меняем места.
Нас освещает свет давно исчезнувших звёзд.
(c) 2001
Представлено в хронологическом порядке.
Подражание Омару Хайяму
Меня послушай, друг Омар Хайям,
Поэзия сейчас идёт к хуям,
И коль нам Падишах не даст наполнить чаши,
То я за этот мир и медный грош не дам.
(c) 1985
* * *
Подуло ветром дальней стороны,
Кружился снег, и появилось чувство,
Что ни к чему ни бунт, ни безрассудство,
Что все пути пургой занесены.
И всё земное где-то далеко,
Земная власть, насилие, режимы...
Есть только этот свет непостижимый,
И бледно-серый отблеск облаков.
Пусть непонятна наша жизнь, и пусть,
Растает снег, и небо будет мглистым,
И будет путь нелёгким и бугристым,-
Я ощутил спокойствие и грусть.
Подуло ветром дальней сторны,
Оттуда, где зима белее снега,
И лишь часы не прерывали бега,
Отсчитывая время до весны.
(c) 1986
Тост
Прочитано впервые как тост, в компании друга, которого, к сожалению, более с нами нет.
Нальём,- покуда есть чего,
Бальзам забвенья моего,
Успокоения напиток.
И утешенье- в нём одном,
Зальём же горести вином,-
А в жизни их,- всегда избыток.
Не сдохнешь,- так сойдёшь с ума...
Гоненья, недород, чума,
Бред повседневных страхов и забот...
Мой друг, мы выпьем,- в добрый час,
Пускай беда минует нас,
И не затянет в свой круговорот.
Что ж, можно повторить опять,-
Своей судьбы не избежать...
Так наливай полнее чаши!
Мы счастливы, пока пьяны,
Напиток мудрой старины,-
Ты даришь нам надежды наши.
(c) 1986
Погранзастава, 1925
Я стою у вагона. В вагоне- досмотр, бедлам,
Пограничники с руганью шарят по грязным углам,
Как в бреду всё смешалось, и я, жалкий отпрыск дворян
Убегаю, как вор, от любимых лесов и полян,
От любимых своих городов, деревень и полей,
Унося свою Родину в памяти горькой своей.
И вовек мне не хватит отваги вернуться сюда,
Пропадают здесь без толку, без вести и без суда,
Каждый угол в отеческой вотчине кровью пропах...
О, прости меня, Боже,- боюсь умирать в Соловках.
Не ищите алмазов в моём багаже,-
Ни к чему. Я оставил Россию,- взамен ничего не возьму,
Только воспоминания, страстные словно в бреду,-
Вот и всё, с чем отсюда в изгнание это бреду.
Всё, окончен досмотр. Паровоз нагнетает пары.
Промелькнула деревня, застава, сараи, дворы...
Эшелон от заставы спешит всё скорей и скорей,
Мимо страшно похожих, но всё же чужих тополей.
(c) 1987
На те же мотивы (Подражaние Гребенщикову)
В далёком далеке,
У мира под пятой,
Взгляни на небо над собой,
На небо над собой.
На небе,- облака,
Под небом,- провода,
Колючей проволокой вкруг
Подкралася беда.
В чём смысл,- не поймёшь,
И думать,- не посметь,
И гонят толпами под нож,
На каторгу, на смерть.
Есть ненависть и боль,
И тысячи дорог...
Есть этот край, где помереть,
Нам предназначил Бог.
Есть иней и трава,
И в спину- автомат,
Есть жизнь, и смерть, и жажда жить,
Как сотни лет назад.
И слишком мал паёк,
И кончился табак...
Конец, как видно, не далёк,
И не спастись никак.
И стражу не вини
За смерти и за плач,-
Ведь твой палач,- такой же раб,
Хотя он и палач.
И не видать равнин,
На них упала тень,
Смерть стала ближе на один
Сырой тюремный день.
В далёком далеке,
У мира под пятой,
Взгляни на небо над собой,
На небо над собой.
(c) 1988
* * *
Под серым небом наших городов
Нет куполов,- есть только небоскрёбы,
И мы живём, бестрасстно, как амёбы,
Без лишних мыслей, страхов и трудов.
И только боль, пронзительная боль
Иголкой вдруг вонзается под сердце,
И сразу ясно, что не отвертеться,
Покуда есть тревога и любовь.
Под облаками, серыми как дым,
Мы будто забываем понемногу,
Что мы должны быть благодарны Богу,
За счастье жить, за радость быть живым.
(c) 1991
* * *
Инвалид на коляске в метро,
Тусклый взгляд устремлён вдоль платформы,
Я туда же гляжу,- для проформы,
И отчаянье сводит нутро.
Сколько бед в этом мире чумном!
Сколько боли в глазах инвалида!
Сколь бессмыслена злость и обида,
И мечта об уделе ином.
Беспощадна жестокая плеть!
От бессилия руки повисли...
Но кто зрящ,- тот обязан смотреть,
Кто разумен,- обязан осмыслить.
И когда рассыпает щедро
Нам судьба мимолётные грёзы,-
С нами горечь, досада, и слёзы,-
И калека в промозглом метро.
(c) 1998
Авиасалон
Зной неподвижен. А над головой
Под яростным высокогорным солнцем
Косая тень немыслимо несётся
В дремотной тишине сверхзвуковой.
Пройдут секунды,- и турбинный вой
Волною децибел ворвётся в уши,-
И смертный страх мгновенно сдавит душу,-
О, как я счастлив, что еще живой!
Какое чудо, что еще не смята
Живая плоть техническою мощью,
И что на плёнку памяти отснята
Сухая степь с холмами вдалеке.
Покуда смерть плывёт над головою,
Что может быть суровее и проще,-
Ракеты, бомбы, силуэт с косою
И перст судьбы на спусковом крючке.
Но мы не верим в тягостную жуть,
Пилот не станет нажимать гашетки,
И мы придём домой, на мягкие кушетки,
Чтоб в тишине от грома отдохнуть.
Какой был день! Незабываем зной,
Моторов гром, тона и полутоны,
И блеск металла, и простор бетона,
И ощущенье радости земной.
(c) 1999
Подражание Гребенщикову
В городе свет. Бетон сохраняет сталь.
Если смотреть вверх, то забываешь боль.
Там, где горит звезда, выжигая асфальт и толь,
Сверхзвуковой самолёт уплывает в даль.
Тишина, рождённая в шуме, чиста как мираж,
Мысль рождена для странствия длиной в миллионы лет,
Я поклоняюсь тем, кто не боится знать,
Я вижу небо вселенной,
Но лучше всего я вижу то, чего нет.
Странник дойдёт до дома, когда дом устанет ждать,
Вселенная, словно атом, немыслима и пуста.
Нас сдавило пространство. Мы меняем места.
Нас освещает свет давно исчезнувших звёзд.
(c) 2001
no subject
(no subject)
no subject
Кста, ты не знал, что "Город Золотой" - это слова Хвоста (Хвостенко) на музыку Дэ Милано? :)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
Кстати, у меня тоже было когда-то подражание Гребенщикову... такое, сопливо-романтичное... :)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
Тост понравился :)
(no subject)
no subject
(no subject)
no subject
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
no subject
Мы будто забываем понемногу,
Что мы должны быть благодарны Богу,
За счастье жить, за радость быть живым.
Vot jeto mne ochen' nravitsya :)
(no subject)
no subject
спасибо
(no subject)
(no subject)
(no subject)
no subject
Путь к Истине
(Anonymous) 2011-01-09 02:57 am (UTC)(link)(внимание, это не реклама сайта - это "реклама" Истины).